Как звали царевича, о котором написала сказку Екатерина II?

Как звали царевича, о котором написала сказку Екатерина II?

А) Фтор
В) Хлор
С) Бром
D) Астат

Екатерина II ”Сказка о царевиче Хлоре”

До времен Кия, князя киевского, жил да был в России царь добрый человек, который любил правду и желал всем людям добра: он часто объезжал свои области, чтоб видеть, каково жить людям, и везде наведывался, делают ли правду.

У царя была царица. Царь и царица жили согласно; царица езжала с царем и не любила быть с ним в разлуке.

Приехал царь с царицею в один город, построенный на высокой горе посреди леса. Тут родился царю сын дивной красоты, ему дали имя Хлор; но посреди сей радости и три-дневного празднества царь получил неприятное известие, что соседи его неспокойно жи-вут, въезжают в его земли и разные обиды творят пограничным жителям. Царь взял вой-ска, кои в близости в лагере стояли, и пошел с полками для защиты границы. Царица по-ехала с царем. Царевич остался в том городе и доме, где родился. Царь приставил к нему семерых нянь разумных и в детском воспитании искусных. Город же царь укрепить велел стеною из дикого камня, по углам с башнями по старинному обычаю; на башнях пушек не поставили, тогда еще нигде не имели пушек. Дом, в котором жить остался царевич Хлор, хотя и не построен был из сибирского мрамора и порфира, но весьма хорош и покойно расположен был; позади палат насажены были сады с плодовитыми деревьями, возле которых выкопаны пруды с рыбами украшали местоположение; беседки же разных народов вкуса, откуда вид далеко простирался в округ лежащих полях и долинах, придавали приятство тому обитанию.

Как царевич стал вырастать, кормилица и няни начали примечать, что сколь был кра-сив, столь же был умен и жив, и повсюду слух носился о красоте, уме и хороших дарованиях царевича. Услышал о том какой-то хан киргизской, на дикой степи кочующий с кибитками, полюбопытствовал видеть толь дивное дитя, и увидев, пожелал дитя увезти с собою в степь, зачал просить нянь, чтоб поехали с царевичем к нему в степь; няни сказали со всякою учтивостию, что им того без дозволения царя делать нельзя, что они не имеют чести знать господина хана, и с царевичем не ездят к незнакомым людям в гости. Хан не был доволен тем учтивым ответом, пристал пуще прежнего, подобно как неевший к тесту, одно просил, чтоб няни поехали к нему с дитятею в степь; но, получив твердый отказ, наконец понял, что просьбами не успеет в своем намерении, прислал к ним подарок; они, поблагодаря, отослали дары обратно и велели сказать, что они ни в чем нужды не имеют. Хан упрям был, пребывая в своем намерении, думал, как быть? Пришло ему на ум, нарядился в изодранную одежду и сел у ворот сада, будто человек старый и больной, просил милостыни у мимоходящих. Царевич прогуливался в тот день по саду, увидел, что у ворот сидит какой-то старик, послал спросит, что за старик. Побежали, спросили, что за человек. Возвратились с ответом, что больной нищий. Хлор, как любопытное дитя, просился посмотреть больного нищего; няни унимали Хлора, сказали, что смотреть нечего, и чтоб послал к нему милостыню. Хлор захотел сам отдать деньги, побежал вперед, няни побежали за ним; но чем няни скорее побежали, то младенец шибче пустился бежать, побежал за ворота, и подбежав к мнимому нищему, зацепился ножкою за камешек и упал на личико; нищий вскочил, поднял дитя под руки и спустился с ним под гору. Тут стояли вызолоченные роспуски, бархатом обитые, сел на роспуски и ускакал с царевичем в степь; няни, как добежали до ворот, не нашли уже ни нищего, ни дитяти, ни следа их не видали да и дороги тут не было, где хан с горы спустился, сидя держал царевича перед собою одною рукою, как будто курочку за крылышко, другою же рукою махнул шапкою чрез голову, и кричал три раза “ура”. На сей голос няни прибежали к косогору, но поздно, догнать не могли. Хан благополучно Хлора довез до своего кочевья и вошел с ним в кибитку, где встретили хана его вельможи. Хан приставил к царевичу старшину лучшего; сей взял Хлора на руки и отнес его в богато украшенную кибитку, устланную китайскою красною камкою и персидскими коврами, дитя же посадил на парчевую подушку и начал тешить его; но Хлор очень плакал и жалел, что от нянь шибко побежал вперед, и непрестанно спрашивал, куда его везут, зачем, на что, и где он? Старшина и с ним находящиеся кир-гизцы насказали ему много басней; иной говорил, будто по течению звезд так определено, иной сказывал, будто тут лучше жить, нежели дома, всего насказали, кроме правды, но увидя, что ничто не унимало слез Хлора, вздумали его стращать небывальщиною, сказали: “перестань плакать, или оборотим тебя летучею мышью или коршуном, а там волк, или лягушка тебя съест”. Царевич небоязлив был, посреди слез расхохотался такой нелепости. Старшина, увидя, что дитя перестал плакать, приказал накрыть стол; стол накрыли и кушанье принесли, царевич покушал, потом подали варенья в сахаре и разные плоды, какие имели; после ужина раздели его и положили спать.

На другой день рано, до света, хан собрал своих вельмож к сказал им следующее: “из-вестно вам да будет, что я вчерашний день привез с собою царевича Хлора, дитя редкой красоты и ума. Хотелось мне заподлинно узнать, правда ли слышанное об нем; для узна-ния же его дарований употребить я намерен разные способы”. Вельможи, услыша слова ханские, поклонились в пояс; из них ласкатели похвалили ханский поступок, что чужое, и то еще соседнего царя, дитя увез; трусы потакали, говоря: “так, надёжа государь хан, как инако быть, как тебе на сердце прийдет”? Несколько из них, кои прямо любили хана, те кивали головою, и когда хан у них спрашивал, для чего не говорят, сказали чистосердеч-но: “дурно ты сотворил, что у соседнего царя увез сына, и беды нам не миновать, буде не поправишь своего поступка”. Хан же сказал: “вот так, всегда вы ропщете противу меня”, и пошел мимо их, и как царевич проснулся, приказал принести его к себе; дитя, увидя, что нести его хотят, сказал: “не трудитесь, я ходить умею, я сам пойду”, и вошед в ханскую кибитку, всем поклонился, во-первых хану, потом около стоящим направо и налево, после чего стал пред ханом с почтительным, учтивым и благопристойным таким видом, что всех киргизцов и самого хана в удивление привел. Хан однако, опомнясь, рек тако: “царевич Хлор! про тебя сказывают, что ты дитя разумное; сыщи мне, пожалуй, цветок розу без шипов, что не колется; дядька тебе покажет обширное поле, сроку же даю тебе трои сутки”. Дитя паки поклонился хану, сказал: “слышу”, и вышел из кибитки, пошел к себе.

Дорогою попалась ему на встречу дочь ханская, которая была замужем за Брюзгой сул-таном. Сей никогда не смеялся и серживался на других за улыбку, ханша же была нрава веселого и весьма любезна; увидя Хлора сказала: “здравствуй, царевич, здорово ли жи-вешь? куда изволишь идти?” Царевич сказал, что, по приказанию хана батюшки ее, идет искать розу без шипов, которая не колется. Ханша Фелица, так ее звали, дивилась, что ди-тя посылают искать таковой трудной вещи, и возлюбя младенца в сердце своем, сказала: “царевич, подожди маленько, я с тобою пойду искать розу без шипов, которая не колется, буде батюшка хан позволит”. Хлор пошел в свою кибитку обедать, ибо час был обеда, ханша к хану, просить позволения идти с царевичем искать розу без шипов, которая не колется. Хан не токмо не позволил, но и запретил ей накрепко, чтоб не шла с дитятею ис-кать розу без шипов, которая не колется.

Фелица, вышедши от хана, мужа своего Брюзгу султана уговорила остаться при отце ее хане, сама же пошла к царевичу; он обрадовался, как увидел ее, просил, чтоб села возле него, на что она согласилась, и сказала ему: “Хан мне не велит идти с тобою, царевич, ис-кать розу без шипов, которая не колется; но я тебе дам совет добрый, пожалуй не забудь; слышишь ли, дитя, не забудь, что тебе скажу”. Царевич обещал вспомнить. “Отселе, в не-котором расстоянии”, продолжала она, “как пойдешь искать розу без шипов, которая не колется, встретишься с людьми весьма приятного обхождения, кои стараться будут тебя уговорить идти с ними, наскажут тебе веселий множество и что они то провождают время в бессчетных забавах; не верь им, лгут, веселия их мнимые и сопряжены со множеством скук. За сим придут другие, кои о том же еще сильнее тебя просить будут; откажи им с твердостию: отстанут. Потом войдешь в лес, тут найдешь льстивых людей, кои всячески стараться будут приятными разговорами отвести тебя от истинного пути; но ты не забудь, что тебе единой цветок, розу без шипов и которая не колется, искать надлежит. Я тебя люблю и для того я к тебе вышлю на встречу сына моего, и он поможет тебе найти розу без шипов, что не колется”. Хлор, выслушав речь Фелицы, сказал: “разве так трудно сыскать розу без шипов, что не колется?” “Нет;” ответствовала ханша: “не так чрезвычайно трудно, буде кто прямодушен и твердо пребывает в добром намерении”. Хлор спросил, нашел ли уже кто тот цветок? — “Я видела”, сказала Фелица, “мещан и крестьян, кои в том успевали не хуже вельмож и царей и цариц”. Сказав сие, ханша простилась с царевичем, старшина же дядька отвел дитя искать розу без шипов, которая не колется, и для того пустил его сквозь калитку в превеликий зверинец. Тут увидел Хлор перед собою множество дорог: иные прямо лежащие, иные с кривизнами, иные перепутанные. Дитя не знал сначала, по которой идти; но, увидя юношу, идущего ему на встречу, поспешил к нему спросить, кто он таков. Юноша ответствовал: “я Рассудок, сын Фелицын; меня мать моя прислала идти с тобою искать розу без шипов, которая не колется”. Царевич, благодаря Фелице сердцем и устами, взяв его за руку, наведывался, по которой дороге идти. Рассудок с веселым и бодрым видом сказал ему: “не бойся, царевич, пойдем по прямой дороге, по которой не все ходят, хотя она пригожее других”. “Для чего же по ней не ходят”? спросил царевич. “Для того”, сказал юноша, “что на других дорогах останавливаются или сбиваются”. Идучи юноша показал Хлору прекрасную дорожку, говоря: “посмотри, царевич, дорога сия называется благорасположенных душ младенчества, она хороша, да кратка”.

Пошли сквозь лес к приятной долине, в которой увидели речку прозрачной воды, подле которой нашли несколько молодых людей; иные из них сидели, иные лежали по траве и под деревьями. Как увидели царевича, встали и подошли к нему; один из них со всякою учтивостию и приветливостию сказал: “позвольте, сударь, спросить: куда вы идете? нечаянно ли вы сюда зашли? и не можем ли мы иметь удовольствие чем-нибудь вам услужить? Взгляд ваш наполняет нас уже почтением и дружбою к вам и мы вне себя от радости видеть толь многие блистающие ваши качества”. Царевич, вспомня слова Фелицы, улыбнулся и сказал: “я не имею чести вас знать, ни вы меня не знаете, и так ваши слова приписываю единой обыкновенной светской учтивости, а не моим достоинствам; иду же искать розу без шипов, которая не колется”. Другой из тамо находящихся вступил в речь и сказал: “намерение ваше показывает великие ваши дарования; но сделайте милость, одолжите нас, останьтеся с нами хотя несколько дней и берите участие в нашем бесподобном веселии”. Хлор сказал, что ему срок поставлен и остановиться недосуг; опасается ханского гнева. Они же старались его уверить, что ему отдохновение нужно для здоровья, и что лучше и способнее места не найдет, ни людей усерднее их, и невесть как просили и уговаривали остаться за ними. Наконец, мужчины и женщины, взяв друг друга за руки, сделали около Хлора и его проводника круг, начали плясать и скакать, и не пускать их далее; но пока вкруг вертелись, Хлора под руку ухватил Рассудок, и выбежали из круга так скоро, что в кругу вертевшиеся не могли их удержать. Отошед подалее, нашли Леньтяг-мурзу, главного надзирателя того места, который про-гуливался с своими домашними. Увидя Хлора с провожатым, принял их с ласкою и про-сил зайти в его избу; они, устав маленько, пошли к нему. Вошед в его горницу он посадил их на диван, сам же лег возле них посреди пуховых подушек, покрытых старинною парчею; его же домашние сели около стены. Потом Леньтяг-мурза приказал принести трубки курительные и кофе. Услыша же от них, что табаку не курят кофе не пьют, благовонными духами опрыскивать ковры велел после чего спросил Хлора о причине его прихода в зверинец. Царевич ответствовал, что по приказанию хана он ищет розу без шипов, которая не колется. Леньтяг-мурза дивился, что в таких молодых летах предпринял таковой труд, говоря, “что и старее тебя едва ли станет; отдохните, не ходите далее, у меня здесь есть люди, кои находить старались, но, устав, покинули”. Один из тут сидящих встал с места и сказал: “я сам неоднократно хотел дойти, но скучил, а вместо того я остался жить у моего благодетеля Леньтяг-мурзы, который меня поит и кормит”. Между сих разговоров Леньтяг-мурза уткнул голову в подушку и заснул. Как около стены сидящие услышали, что Леньтяг-мурза храпит, то они полегоньку встали, иные пошли убираться и украшаться, иные легли спать, иные начали всякие празднословия говорить, иные ухватились за карты и кости, и при всех сих упражнениях иные сердились, иные радовались, и на лицах всех разные их внутренние движения оказывались. Как Леньтяг-мурза проснулся, все паки собрались около него, и внесли в горницу, стол со фруктами. Леньтяг-мурза остался посреди пуховых подушек и оттудова потчевал царевича, который весьма прилежно примечал все, что тамо ни делалось. Хлор лишь принялся было отведать предлагаемое им от Леньтяг-мурзы, как его проводник Рассудок его за рукав дернул полегоньку; кисть прекрасного винограда, которую царевич в руках держал, по полу рассыпалась, он же, опомнясь, тотчас встал, и оба вышли из хором Леньтяг-мурзы.

Не в дальнем расстоянии увидели дом крестьянский и несколько десятин весьма удоб-ренной земли, на которой всякий хлеб, как-то: рожь, овес, ячмень, гречиха и проч. засеян был; иной поспевал, иной лишь вышел из земли. Подалее увидели луга, на которых пас-лись овцы, коровы и лошади. Хозяина они нашли с лейкою в руках: обливает рассажен-ные женою его огурцы и капусту; дети же упражнены были в другом месте, щипали траву негодную из овощей. Рассудок сказал: “Бог помочь, добрые люди”; они ответствовали: “спасибо, баричи”; кланялись же царевичу незнакомо, но Разсудок приязненно просили, говоря: “посети, пожалуй, наше жилище, и матушка твоя ханша нас жалует, посещает и не оставляет”. Рассудок согласился к ним войти; пошли с Хлором на двор. Посреди двора стоял ветхий и высокий дуб, а под ним широкая, чисто выскобленная лавка, а перед лавкою стол; гости сели на лавку, хозяйка с невесткою разостлали по столу скатерть и поставили на столе чашу с простоквашею, другую с яичницею, блюдо блинов горячих и яиц всмятку, а посредине ветчину добрую, положили на столе ситный хлеб да поставили возле каждого крынку молока, а после вместо закусок принесли соты и огурцы свежие да клюкву с медом. Хозяин просил: “покушайте, пожалуй”. Путешественники, которые проголодались, ничем не гнушались, и меж тем разговаривали с хозяином и хозяйкою, кои им рассказывали, как они живут здорово, весело и спокойно и во всяком удовольствии по их состоянию, провождая век в крестьянской заботе и преодолевая трудолюбием всякую нужду и недостаток. После ужина на той же лавке разослали войлочки; Хлор и Рассудок на них положили свои епанчи, хозяйка каждому принесла подушку с белою наволочкою, легли спать и заснули крепко, для того что устали.

Поутру встали на рассвете, поблагодарили хозяина, который за ночлег ничего с них взять не захотел, и пошли в путь. Отшед с полверсты, услышали издали, что играют на волынке. Хлор вздумал подойти поближе, но Рассудок молвил, что волынкою отведут их от пути. Любопытство Хлора принудило его; подошел к волынке, но, увидя шалости пья-ношатающихся в безобразии около волынишника, испугался и кинулся Рассудку на руки. Сей его отнес паки на прямую дорогу, где вскоре, прошед рощу, увидели возвышение крутое. Рассудок сказал царевичу, что тут растет роза без шипов, которая не колется. Здесь Хлор почувствовал зной солнечный и устал; начал скучать, говорил, что конца нет той дороге, долго ли это будет, нельзя ли идти по иной дороге? Рассудок отвечал, что он ведет его ближним путем, и что терпением одним преодолевается труд. Царевич с неудо-вольствием сказал: “авось либо сам сыщу дорогу”, и, махнув рукою, удвоил шаг, удалился от провожатого.

Рассудок остался позади, и пошел за ним молча тихим шагом. Дитя забрел в местечко, где мало кто бы на него поглядел, ибо торговый день был и все люди заняты были торгом и меною на рынке. Царевич, ходя между телегами и посреди торгового шума, заплакал. Один человек, который его не знал, пошел мимо его и, увидя, что дитя плачет, сказал ему: “перестань, щенок, кричать, и без тебя здесь шума довольно”. Рассудок дошел до него в самое то время; царевич жаловался на того человека, что щенком его называл. Рассудок, ни слова не говоря, вывел его оттуда; когда же Хлор спросил, для чего он не говорит по-прежнему с ним, Рассудок на то сказал: “ты моих советов не спрашиваешь, сам же забрел в непристойное место, так не прогневайся, буде нашел людей или речи не по твоим мыслям”. Рассудок продолжать хотел речь, но встретили они человека не молодого, но приятного вида, который окружен был множеством юношей. Хлор, всегда любопытствуя о всем, отозвал одного из них, спросил, кто таков? Юноша сказал, что “сей человек есть учитель наш; мы отучились, идем гулять; а вы куда идете?” На что царевич ответствовал: “мы ищем розу без шипов, которая не колется”. “Слыхал я”, сказал юноша, “толкование розы без шипов, которая не колется, от нашего учителя; сей цветок не что иное значит, как добродетель; иные думают достигнуть косыми дорогами, но никто не достигнет окроме прямою дорогою; счастлив же тот, который чистосердечною твердостию преодолевает все трудности того пути. Вот гора у вас в виду, на которой растет роза без шипов, которая не колется, но дорога крута и камениста”. Сказав это, простился с ними, пошел за своим учителем.

Хлор с провожатым пошли прямо к горе и нашли узкую и каменистую тропинку, по которой шли с трудом. Тут попались им на встречу старик и старуха в белом платье, равно почтенного вида; они им протянули посохи свои, сказали: “упирайтеся на них, не спотыкнетеся”. Здесь находящиеся сказывали, что имя первого Честность, а другой Правда.

Дошед, упираючись на тех посохах, до подошвы горы, принуждены нашлись взлезть с тропинки на ветвь, да с ветви на ветвь, добрались до вершины горы, где нашли розу без шипов, которая не колется. Лишь успели снять ее с куста, как в тамо находящемся храме заиграли на трубах и на литаврах, и разнесся повсюду слух, что царевич Хлор сыскал в таких молодых летах розу без шипов, которая не колется. Он поспешил к хану с цветком, хан же Хлора и со цветком отослал к царю. Сей обрадовался столько приезду царевича и его успехам, что позабыл всю тоску и печаль. Царевича царь и царица и все люди любили час от часу более, для того что час от часу укреплялся в добродетели. Здесь сказка кончится, а кто больше знает, тот другую скажет.

Кий — легендарный герой, основатель Киева.

Порфир — вулканическая горная порода, близкая к граниту.

Кибитка — переносное жилье у кочевых народов.

Роспуски ? повозка без кузова.

Кочевье — стоянка кочевников.

Старшина — здесь в значении старейший, знатный, «первостатейный» (Словарь Академии Российской. СПб., 1794. Т. S. Стлб. 707).

Камка — шелковая узорчатая ткань.

Парча — шелковая ткань с переплетающимися золотыми или серебряными нитями.

Тишить — утишать, успокаивать.

Роптать — выражать недовольство, сетовать.

Потакать — потворствовать.

Рек — сказал, молвил.

Буде — если, когда.

Дядька ? человек, приставленный для ухода и надзора за ребенком.

Паки — опять, снова, еще.

Мещане — мелкие домовладельцы, торговцы, ремесленники.

Зверинец ? место, где содержат зверей для показа. С такой же целью —показать, но только человеческие пороки, слабости и добродетели, Хан собрал и поселил на специально отведённом для того и огороженном месте соответствующим образом подобранных людей, создав в полном смысле «превеликий» человеческий «зверинец».

Рассудок — разум, «способность души, посредством которой человек, обдумывая, сравнивая предметы, может их понимать, об оных судить и выводить по рассмотрении и соображении следствия» (Словарь Академии Российской. СПб., 1794. Т. 6. Стлб. <39).

Скучил — приуныл, затосковал от одной только мысли, что нужно куда-то идти, прилагать какие-то усилия, преодолевать трудности и т.п.; от слова «скука» в значении «неудовольствие или унылость души, причиненная каковою-либо вещим, по себе самой неприятною, или долговременным ее продолжением» (Словарь Академии Российской. СПб., 1792. Т. 3. Стлб. 1103).

Горница — комната, чистая половина крестьянской избы.

Кости — кубики с очками или цифрами на боках.

Хоромы — большой дом богатого владельца.

Десятина — русская единица земельной площади, равная 1,09 гектара.

Обливал — поливал.

Баричи ? мальчики из барской семьи.

Приязненно — дружелюбно.

Ветхий — древний, старый.

Невестка — жена сына или брата.

Ситный хлеб — хлеб, испеченный из просеянной сквозь сито муки.

Крынка ? расширяющийся книзу удлиненный глиняный горшок.

Гнушаться — испытывать чувство отвращения, презирать.